Ответы Президента Путина на Пленарном заседании Петербургского международного экономического форума. Извлечение

Источник: kremlin.ru | Фото взято из оригинала статьи или из открытых источников
20.06.25 | 16

<...>Н.Котейш: Хотел бы начать с вопроса Президенту Путину. Основная тема форума текущего года связана с общими ценностями в многополярном мире. Это очень амбициозная цель. Скажите, пожалуйста, что Россия привносит со своей стороны для решения этой задачи?

В.Путин: Я пытался это донести в своём выступлении. Мне кажется, всё, что делает Россия, направлено на то, чтобы объединить усилия всех наших партнёров, всех наших друзей, всех, кто хочет работать с Россией, для решения этих общемировых цивилизационных задач.

И прежде всего мы стремимся к тому, чтобы развитие мира было сбалансированным, чтобы это развитие отвечало интересам как можно большего числа стран и чтобы сложился многополярный миропорядок, многополярное мироустройство, в котором бы участники международного общения договаривались между собой, вырабатывали инструменты, которые позволяли бы находить решения даже в очень сложных условиях, но такие, которые бы пошли на пользу всем, а не отдельным группировкам, объединениям либо военным или экономическим блокам.

На мой взгляд, наша сегодняшняя встреча, наше сегодняшнее мероприятие, которое тоже, как известно, организует Россия, посвящена именно этой цели.

Н.Котейш (как переведено): Иногда, господин Президент, эти усилия по формированию многополярного мира представляются скорее попытками сопротивления существующего мировому порядку, а не какими-то связанными усилиями, направленными на построение многополярного мира, о котором мы говорили.

Действительно ли перед Вами стоит такая цель или Вы просто сопротивляетесь неблагоприятному мировому порядку?

В.Путин: На мой взгляд, – я в разных местах, в разное время говорил уже об этом – изменения происходят вне зависимости от того, будем мы способствовать этим изменениям или нет. Это объективные тенденции мирового развития.

Когда выступал, тоже сказал и неоднократно уже говорю, кстати говоря, и на Петербургском форуме в прошлом году говорил о том, что изменения в мире происходят фундаментального характера, связанные с тем, что появляются новые экономические лидеры.

Посмотрите за предыдущие годы, как уменьшалась доля так называемой «большой семёрки» в мировой экономике. Она же уменьшается из года в год. И как растёт доля тех стран, которые объединились в рамках БРИКС.

Это объективный процесс, он не связан даже с какими-то столкновениями, с какими-то острыми и вооружёнными конфликтами в мире, он продолжается на протяжении десятилетий. И когда нам говорят: вот вы, Россия, сделали поворот в сторону развития отношений с Глобальным Югом, с Азией, – да нет, мы уже давно приняли эти решения, имея в виду тенденции мирового развития. Они объективный характер носят.

Сейчас говорил наш коллега из Южно-Африканской Республики: 2,5 миллиарда человек будет в Африке. Это, понимаете, «медицинский факт», так оно и будет, это не остановить. И все эти страны, народы, континенты будут стремиться к чему? К тому, чтобы добиваться повышения уровня благосостояния своих народов. Они совершенно точно будут наращивать свой экономический потенциал и гуманитарный потенциал. Это неизбежные вещи, которые происходят в нашей цивилизации.

Наша задача заключается в том, чтобы придать этому неизбежному процессу цивилизованный характер и всем вместе предпринимать усилия, которые не только ускоряли бы эти процессы, а делали бы эти процессы наиболее сбалансированными. Чтобы решения были своевременными, наиболее эффективными, идущими на благо всем участникам этого процесса, в том числе, кстати говоря, и тем странам, которые так или иначе неизбежно немножко утрачивают свои позиции в мировой экономике.

Мы с ними тоже хотим, мы тоже готовы с ними обо всём договариваться, если они этого хотят. А если они хотят удерживать во что бы то ни стало своё монопольное положение, если они хотят сохранить инструменты колониального влияния в мире, то тогда им придётся, действуя этими инструментами, довольствоваться исключительно тем положением, в которое они постепенно скатываются.

Вот в этом смысл всего, что мы делаем и в страновом, можно сказать, измерении с учётом нашей внутренней и внешней политики и вместе с нашими друзьями и партнёрами.

Н.Котейш (как переведено): Очевидно, что имеются инструменты для того, чтобы подорвать те процессы, о которых Вы говорили. А сейчас, если позволите, я хотел бы перевести наш разговор от общей беседы о ценностях к разговору о конкретных зонах конфликтов в мире.

Президент Путин, ранее Вы сказали о том, что мы слышим заявления, которые пытаются нормализовать сам факт того, что одна страна может убить президента другой страны. Это, по сути дела, вывод из тех заявлений, которые мы слышали за последние несколько недель.

Да, безусловно, можно говорить о том, что духовный лидер Ирана, строго говоря, не глава государства, но тем не менее Али Хаменеи обладает необходимыми полномочиями для того, чтобы наслаждаться принципами международной защиты.

Тем не менее не важно, какую позицию вы занимаете по Ирану, когда мы пытаемся нормализовать сам факт того, что президент одной страны призывать к убийству президента другой страны, можем ли мы говорить о том, что возникают какие-то новые правила? Очевидно, эти правила, если о них так можно говорить, противоречат тем ценностям, о которых мы здесь говорили, не правда ли?

В.Путин: Вы знаете, здесь коллеги выступали, я стараюсь некоторые вещи помечать для себя, для того чтобы кое о чём потом вспомнить. В том числе я отметил и то, что Вы сейчас только что говорили, уважаемый коллега. Вы сказали вот о чём.

Когда дискутировали с моим коллегой из Китайской Народной Республики, Вы сказали так, я записал: «Российская Федерация и Китай формируют новый миропорядок». Россия и Китай не формируют новый миропорядок, мы его только оформляем.

Новый миропорядок возникает естественным образом. Это всё равно что восход солнца. От этого никуда не деться. А мы его оформляем и, может быть, расчищаем дорогу для этого процесса, с тем чтобы он был более сбалансированным и отвечал интересам подавляющего большинства стран.

Мы очень рассчитываем на то, что все страны это будут осознавать и в конце концов поймут, как я уже сказал, что такой способ – способ найти решение – лучше, чем способ давления и чем на самом деле тот неоколониальный по сути своей миропорядок, в котором жило человечество на протяжении многих-многих столетий, если не тысячелетий. <...>

Н.Котейш (как переведено): Если Вы позволите, господин Президент, я хотел бы вернуться к своему первому вопросу относительно нормализации подобной риторики, когда президент одной страны допускает убийство президента другой страны – в случае конфликта Ирана и Израиля.

Кажется, что те, кто пытается определять новые ценности таким образом, – это, конечно же, не Глобальный Юг, это, разумеется, не Китай и не Россия, – это Израиль. Вас это устраивает?

В.Путин: Мне бы очень хотелось, чтобы такие вещи, о которых Вы сказали, оставались на уровне риторики. Но я бы попросил Вас уточнить всё-таки вопрос. Что Вы имеете в виду по поводу Израиля?

Н.Котейш (как переведено): Я пытаюсь сказать, что новые ценности, кажется, сейчас следующие.

Во-первых, одна страна диктует правила другой стране относительно того, кто имеет право на обогащение ураном, а кто его не имеет. Одна страна позволяет себе говорить о том, что она вправе убить президента другой страны. Эти ценности хоть как-то можно оправдать или защитить?

В.Путин: Я здесь не вижу никакой новизны, во-первых, здесь ничего нового нет. Первое.

А второе – Российская Федерация всегда, я хочу это подчеркнуть, выступала за обеспечение безопасности каждой страны без ущерба для безопасности другой. Это наш принципиальный подход.

Это ответ в целом, казалось бы, в общем виде, но нет, я Вас уверяю: это практическая политика Российской Федерации.

Н.Котейш: Если позволите, я задам Вам очень прямой вопрос по текущей ситуации.

Дональд Трамп пытается добиться того, что он называет безоговорочной капитуляцией Ирана в плане его ядерной программы. Вы как Президент России ищете ли безоговорочной капитуляции со стороны Владимира Зеленского? Ведь это такая же ситуация.

В.Путин: Во-первых, эта ситуация не такая же, а принципиально другая. А во-вторых, мы не добиваемся капитуляции со стороны Украины. Мы настаиваем на признании реалий, которые сложились на земле.

Н.Котейш: Шейх Насер, я хотел бы обратиться снова к Вам. Как Вы видите, наш разговор развивается, и мы можем чувствовать уровень напряженности, который существует на мировой арене.

Если позволите, вернусь к вопросу относительно того, как страны Залива переходят от одной истории успеха к другой. Бахрейн, вне всякого сомнения, это история успеха страны. Несмотря на всю турбулентность, несмотря на все очаги напряжения, которые мы видим в непосредственной близости от вашего региона и даже в нем, как вам это удается? И какие уроки вы можете привести для всех нас? Чему мы можем у вас поучиться?

Н.Котейш: Президент Путин, если позволите, более практический вопрос относительно текущего кризиса на Ближнем Востоке. Чуть позже мы поговорим об Украине. Но сейчас хотел бы задать вопрос по кризису на Ближнем Востоке. Он касается геополитики, энергетических рынков и имеет последствия, которые выходят далеко за пределы региона и непосредственных сторон, в него вовлеченных.

Можно ли сказать, что это определенный тест, определенные испытания относительно того, как Глобальный Юг может помочь противостоять этой ситуации. Может быть, страны Глобального Юга способны объединиться, взяться за руки и предложить некое видение по решению конфликта, предложить решение, которое может быть приемлемо для обеих сторон? Может быть, это позволит избежать кровопролития? Может быть, это некое испытание, которое нам и нужно для того, чтобы принять его, чтобы попробовать создать необходимый политический вес?

В.Путин: Да, думаю, что это вполне возможно. И практика, реальная жизнь такова, что многие страны региона имеют в чем-то сложные, а в чем-то стабильные отношения с обеими сторонами – и с Израилем, и с Ираном. И это дает основание полагать, думать и надеяться на то, что Глобальный Юг в целом, и страны региона в частности, могут оказать влияние на этот процесс, к тому, чтобы острая фаза конфликта закончилась.

Когда я говорил о том, что принципиальная позиция России заключается в том, чтобы безопасность одних стран не обеспечивалась за счет безопасности других, вот здесь (я сейчас не буду вдаваться в детали, мы все понимаем, о чем идет речь) – обогащение, с одной стороны, урана Ираном, его право на это, его право на мирный атом, на атомную энергетику, а с другой стороны, то, на чем настаивает Израиль, обеспечение его безопасности, – здесь точно можно найти приемлемое решение, на мой взгляд, как для одной, так и для другой стороны. И страны Глобального Юга, и тем более страны региона, безусловно, могут в положительном смысле повлиять на этот процесс, на поиск этого решения. На мой взгляд, такое решение существует.

Н.Котейш (как переведено): Хотел бы сказать, что буквально сегодня представитель России в ООН сказал о том, что единственный способ двигаться вперед – это найти политическое решение текущего конфликта между Ираном и Израилем.

Есть ли какие-то предварительные точки, от которых мы можем отталкиваться, чтобы найти решение? Или пока еще рано об этом говорить?

В.Путин: Всегда в таких случаях лучше не забегать вперед, чтобы не навредить этому процессу, но, на мой взгляд, такие точки возможного соприкосновения есть.

Мы свою позицию излагаем как одной, так и другой стороне. Как Вы знаете, мы в контакте и с Израилем, и с нашими иранскими друзьями. У нас есть некоторые предложения с нашим участием.

Мы ни в коем случае – хочу даже обратить на это внимание – мы не стремимся к посредничеству. Мы просто предлагаем идеи. И если они будут казаться привлекательными для обеих стран, мы будем этому только рады.

Но, повторяю, мы с Израилем в контакте. Как Вы знаете, не так давно разговаривал с Премьер-министром господином Нетаньяху, и с Президентом Ирана, и с Президентом Соединенных Штатов, которые, безусловно, напрямую вовлечены во все эти процессы. Представил им свое видение, возможное движение вперед в направлении разрешения ситуации. Посмотрим.

Сейчас наши предложения тоже обсуждаются. У нас контакты с нашими иранскими друзьями практически в ежедневном режиме происходят, так что посмотрим. Мне бы очень хотелось, чтобы в том числе и наши идеи были реализованы.

Н.Котейш (как переведено): Какую роль, на Ваш взгляд, Россия может сыграть сейчас, в условиях текущего кризиса? Я хотел бы снова обратиться к Президенту Путину. Поговорим об Украине. Как война в Украине соотносится с теми ценностями, которые мы сейчас пытаемся озвучить в рамках нашего форума и пытаемся защитить и подчеркнуть?

В.Путин: Очень просто. И напрямую связано с тем, о чем мы говорили, с тем, о чем я говорил. Я говорил о том, что безопасность одной страны не может быть обеспечена за счет безопасности другой.

Нам с начала 90-х годов и на протяжении десятилетий говорили о том, что ни в коем случае, никогда, ни при каких обстоятельствах не будет расширения НАТО на восток. После этого мы имели пять волн расширения, можно сказать, уже шесть. Несмотря на все наши призывы этого не делать, все наши призывы были игнорированы. Первое.

Это, безусловно, рудименты старой, если не сказать древней, неоколониальной политики, в известной степени модернизованной под современные реалии, но тем не менее. Это действия с позиции силы, пренебрегающие интересами Российской Федерации. Это в целом, глобально.

Что касается Украины, то это тоже действия с позиции силы – все, что там происходило. Что я имею в виду? Это государственный кровавый антиконституционный переворот на Украине. Это что такое? Это тоже действие с позиции силы. И прежняя Администрация США прямо сказала о том, что она истратила на этот переворот миллиарды долларов. Без стеснения, публично об этом сказали.

И наши действия направлены были на то, чтобы защитить часть населения, которое считало себе кровно, духовно связанными с Россией, с российской культурой и ее народом, имея в виду людей, проживающих в Крыму. А потом наши попытки урегулировать ситуацию на юго-востоке Украины: в Донецке, Луганске. Мы предприняли эти попытки.

Однако, опять же действуя с позиции силы, наши в данном случае идеологические противники, можно сказать, попытались решить этот вопрос опять вооруженным путем, развернув боевые действия в Донецке, Луганске – на Донбассе. Это же не мы развернули боевые действия. А после того, как госпереворот осуществили, а часть населения Украины на юго-востоке страны не признала результатов этого переворота и не признала власть заговорщиков и лиц, которые совершили этот госпереворот, против них развернули боевые действия.

Мы пытались договориться мирным путем, склеить ситуацию, но наши «партнеры» – так их назовем, в кавычках теперь уже – выяснилось позднее, что они затеяли все эти мирные переговоры только для одного – для того, чтобы накачать Украину оружием и продолжить эти боевые действия.

В конце концов это вынудило нас признать независимости этих республик – Луганска и Донецка. Мы же восемь лет не признавали их, восемь лет, а пытались договориться. Но нас вынудили признать их независимость, а потом начать оказывать им поддержку, в том числе и вооруженную поддержку для того, чтобы положить конец войне, развязанной нашими противниками на Западе и теми, на кого они опирались и опираются сейчас на Украине – крайними националистами и неонацистами.

Поэтому все, что связано с тем, что происходит, с трагедией, которая происходит на Украине, – это не результат нашей работы. Это результат работы тех, кто не хочет мириться с глобальными изменениями, происходящими в мире.

Н.Котейш (как переведено): Господин Президент, я не могу подвергать сомнению то, что Вы сейчас сказали. Будем считать, что это базовое положение, отражающее реальное положение дел.

Но ваша армия идет дальше: она идет за пределы тех четырех областей, которые Москва считает своими. Какой конечный итог Вы видите? Куда может дойти ваша армия?

В.Путин: Вы сказали по поводу областей на Украине, которые мы считаем своими. Я уже много раз говорил, что считаю русский и украинский народ одним народом на самом деле. В этом смысле вся Украина наша.

Но мы исходим из реалий, которые складываются. Безусловно, есть люди, и их немало в соседней стране, которые стремятся к обеспечению своего суверенитета, независимости. Ну и дай бог здоровья. Мы, кстати говоря, никогда не подвергали сомнению их право – право украинского народа на независимость и суверенитет.

Вместе с тем основания, на которых Украина стала независимой и суверенной, были изложены в Декларации о независимости Украины от 1991 года, где ясно, черным по белому написано, что Украина – это внеблоковое, неядерное, нейтральное государство. Неплохо бы вернуться к этим основополагающим ценностям, на которых Украина получила свою независимость и суверенитет. Это первое.

Второе. Мы с самого начала, когда конфликт уже приобрел острый, горячий характер, предложили тогдашнему украинскому руководству прекратить немедленно всякие конфликты, вывести свои войска с тех территорий, люди на которых не хотят жить в составе Украины, на которой происходят антигосударственные и антиконституционные перевороты, а хотят жить или самостоятельно, или в составе российского государства. Они отказались.

Дальше. Это не политические решения, а логика боевых действий, потому что военные люди смотрят, где лучше, где овраги, горы, где реки, где лучше войскам идти для того, чтобы достигать конечного результата с наименьшими потерями. Происходит определенная логика боевых действий, и войска оказываются на разных территориях. Знаете, у нас есть такая старинная – это не поговорка, не притча – а старинное правило: там, где ступает нога русского солдата, то наше.

Понимаете, я не хочу, чтобы это выглядело так милитаристски. Но на самом деле, мы предлагали на каждом этапе происходящих событий… Я хочу это подчеркнуть, чтобы вы понимали: то, что я скажу, абсолютная, истинная правда. Мы предлагали на каждом этапе тем, с кем мы были в контакте на Украине, остановиться и говорили: «Давайте сейчас лучше договариваться. Потому что эта логика развития чисто военных действий может приводить к тому, что ваша ситуация будет усугубляться, и тогда нам придется вести свои переговоры с других, с худших для вас позиций». Так было несколько раз. Я сейчас не буду вдаваться в подробности.

Свидетелями этого и наших предложений остановиться являются действующие политические деятели из других стран, которые, слава богу, живы-здоровы. Но когда мы что-то предлагали, они из Москвы уезжали в Киев, а потом нам говорили: нам говорят, что мы агенты Кремля – мы все, умываем руки, больше не ввязываться в это не будем.

То есть каждый раз мы слышали: нет, нет, нет. А мы говорили: ну, давайте, давайте, хуже будет. Нет. А почему? А потому что вот те, кто руководствуется старыми, неоколониальными принципами, в том числе и прежде всего в Европе, они думали, что сейчас они легко поживятся за счет России. Сейчас они ее раздавят, разрушат, уничтожат и получат какие-то дивиденды с этого.

Именно поэтому, уверен, бывший премьер-министр господин Джонсон и, тоже не сомневаюсь, с подачи бывшей Администрации США, с подачи господина Байдена приехал на Украину и предложил не договариваться с Россией. А договоренность была уже на столе, в ходе Стамбульских переговоров, я уже говорил, мы достигли практически консенсуса почти по всем вопросам, осталось только точку поставить. Я готов был тогда уже встречаться и с действующим главой режима и поставить точку.

Нет, надо было приехать господину Джонсону – точно уверен, абсолютно – при поддержке действовавшей тогда Администрации Байдена и отговорить Украину подписывать достигнутые соглашения и попробовать добиться стратегического поражения России на поле боя. Они добились того, что и новые территории оказались под нашим контролем. Российская армия наступает по всем направлениям, на всей линии боевого соприкосновения каждый день.

Смотрите, что они сделали. Взяли, забрались к нам в Курскую область. Во-первых, потеряли там 76 тысяч человек. Это катастрофа для них. Понимаете? 76 тысяч! В конечном итоге, как мы и говорили, мы их оттуда выбили, но они создали угрозу нам, начали создавать, по всей линии государственной границы с Украиной, в двух других соседних областях.

К чему это привело? У них и так не хватает личного состава, а мы теперь вынуждены создавать зону безопасности вдоль границ на очень многих участках, и они отвлекают туда свои вооруженные силы, которых и так не хватает на принципиальных участках вооруженной борьбы.

Уже говорил: 47 процентов – укомплектованность боевых подразделений. 47 всего! Они, в общем-то, теряют боеготовность. А они своими руками создали еще линию боевого соприкосновения почти на две тысячи километров. Там две тысячи у нас было, по линии боевого соприкосновения, и вдоль границы еще угрозы нам начали создавать – и еще тысяча с лишним, по-моему, 1600 километров.

Растащили все свои вооруженные силы. Большей глупости с военной точки зрения трудно себе представить. Сами создают проблемы себе, понимаете? Но мы вынуждены на это как-то реагировать.

Вы сказали: «Там есть какие-то другие территории». Да, есть. Но по линии госграницы они забрались в Курскую область, натворили там целую массу преступлений, причем преступлений против гражданского населения.

Мы их оттуда вывели с большими, с огромными для них потерями, а теперь вынуждены создавать зоны безопасности вдоль линии границы, потому что они постоянно атакуют оттуда и с помощью артиллерии, и с помощью беспилотных летательных аппаратов. Что это такое?

Н.Котейш (как переведено): Скажите, пожалуйста, а какова протяженность этой зоны безопасности?

В.Путин: В Сумской области глубина составляет где-то от 10 до 12 километров. Где-то 8, 10, 12 километров. Дальше город Сумы, областной центр. У нас нет такой задачи забрать Сумы, но, в принципе, я этого не исключаю.

Но я к чему, почему мы это делаем? Потому что они для нас угрозу создают, постоянно обстреливают приграничные территории. Ну вот, пожалуйста: это результат их абсолютно безграмотных, просто ничем не обоснованных действий.

Смысл и цель была только в одном, цель политического характера – показать, что что-то могут еще получить от своих спонсоров из-за границы. И так уже получили почти 250 миллиардов долларов. Нет, мало. Еще, еще, еще хотят – и половину разворовывают еще к тому же, если не больше.

Вот поэтому мы оказались сейчас на этих территориях. Это логика того, как складывается противостояние и из чего оно складывается.

Н.Котейш (как переведено): Президент Путин, Вы удовлетворены ответами Ваших коллег? Кажется, Вы явно довольны. Прокомментируете ситуацию?

В.Путин: Вы знаете, я, во-первых, не сомневался, что так и будет. И не потому что кто-то хочет кому-то навредить или кто-то хочет кому-то сказать что-то хорошее. Дело ведь совершенно не в этом.

Мы опять возвращаемся к началу нашей дискуссии, когда я сказал о том, что изменения в мире происходят естественным путем, как восход солнца, понимаете. С этим все связано.

Вы же что сказали? «Россия и Китай формируют новый мир» – мы ничего не ломаем, понимаете? В этом вся проблема. Мы же никому не создаем сложности. Заместитель Премьера Госсовета сказал: «Наша дружба, наши отношения не направлены против кого бы то ни было». Это правда, это так и есть. Мы просто оформляем то, что в мире происходит естественным путем. Это все равно будет происходить.

Сгибаться под давлением тех, кто хочет сохранить прежние правила, – это значит оставаться где-то сзади. А преодолевать все сложности, все, в том числе и тарифные войны, в том числе и санкции и так далее, преодолевать – это значит идти вперед. Мы дружим с теми, сотрудничаем с теми, кто хочет идти вперед, принимает этот вызов и готов к этому.

Н.Котейш (как переведено): В рамках Вашего предыдущего ответа вопрос относительно Украины Вы отметили ядерный аспект данного конфликта – очень неявно. Если честно, я прочитал некоторые отчеты, большинство из них опубликованы и освещаются российскими СМИ.

Есть некое допущение, что Украина потенциально может использовать бомбу против России и теоретически сбросить грязную бомбу на территорию России. Вы считаете, это действительно вероятно и возможно?

В.Путин: Во-первых, это было бы колоссальной ошибкой со стороны тех, кого мы называем неонацистами на территории сегодняшней Украины. Может быть, было бы их последней ошибкой. Потому что в нашей ядерной доктрине – и здравый смысл, и практика наших действий – всегда говорят о том, что мы всегда отвечаем на все угрозы, которые нам создают, зеркально. Мы отвечаем всегда и всегда зеркально.

Поэтому ответ наш будет очень жестким и, скорее всего, катастрофическим и для неонацистского режима, а к сожалению, и для самой Украины. Надеюсь, что у них до этого никогда не дойдет.

Н.Котейш (как переведено): Из тона Вашего ответа я могу сделать вывод, что Вы серьезно воспринимаете подобные отчеты. Есть ли некие доказательства, может быть, доказательства, собранные разведкой, которые подтверждают эту версию?

В.Путин: Нет, у нас, слава богу, никаких подтверждений о таких намерениях нет. Но мы исходим из того, что у кого-то в больном воображении такие идеи могут появиться. Я дал, по-моему, исчерпывающий ответ на возможную нашу реакцию.

Н.Котейш (как переведено): Да, безусловно.

Мы совсем недавно говорили о дружбе. И, друзья России, представленные в рамках этой дискуссии, я хотел бы обратиться к вам. Начну с ЮАР, затем Королевство Бахрейн, а затем Индонезия. Если коллеги из Китая захотят отреагировать, то микрофон для вас всегда открыт.

Вопрос следующий. Удивлены ли вы, что еще один друг России – Иран – подвергся атаке, и Россия не предприняла каких-то явных шагов, чтобы поддержать этого друга? По крайней мере, это тот нарратив, который мы можем услышать из СМИ.

Какова позиция России по отношению к этому конфликту? А вы, как друзья России, удивлены?

Н.Котейш (как переведено): Президент Путин, Вы что-то записываете. Если позволите, задам буквально один вопрос и дам Вам слово.

В.Путин: Мы все записываем, имейте в виду. У нас каждый шаг записан, каждый шаг.

Н.Котейш (как переведено): У меня теперь проблемы? (Смех.)

В.Путин: Вы с ними справитесь. А мы Вам поможем даже. (Смех.)

Н.Котейш (как переведено): Хорошо.

Западные СМИ зачастую пишут следующее, и я хотел бы предоставить Вам возможность прокомментировать этот нарратив: они пишут о том, что война, развязанная против Ирана, это хорошо для России. Это хорошо, потому что внимание переключается на другой конфликт, у западных стран появляется еще одна проблема, которой им нужно заниматься. И, в-третьих, Украина в итоге оказывается на периферии происходящего: сейчас все внимание сконцентрировано на Иране и Израиле, а не на Украине.

Что Вы на это скажете? И что Вы скажете тем, кто говорит или пишет о том, что Россия ненадежный союзник, потому что она не вступилась за Иран?

В.Путин: Те, кто продвигает такие нарративы о ненадежности России как союзника – провокаторы, они провоцируют ситуацию. Но это им не поможет, они не добьются своих целей.

Потому что, во-первых, каждый конфликт, он только внешне похож на другие конфликты. Но, как совершенно точно сказал в недавнем прошлом министр обороны и теоретик в известной степени вооруженных конфликтов, вооруженного противостояния, мой уважаемый коллега из Индонезии, а сегодня он Президент этой страны – мы, кстати, издали его книжку на русском языке о военном искусстве: «Каждая страна несет собственную ответственность за то, что происходит у нее».

Теперь, что касается надежности и ненадежности России как союзника. Здесь уже говорили о том, что мы должны проявлять определенную солидарность – так и есть. Но в каждом случае все-таки любые конфликты достаточно уникальные.

Хочу обратить Ваше внимание, что в Израиле проживают почти два миллиона человек – выходцев из бывшего Советского Союза и Российской Федерации, это почти русскоговорящая страна сегодня. Мы, безусловно, всегда в новейшей российской истории учитываем этот фактор. Это первое.

Второе. У нас традиционно сложились очень добрые, доверительные, дружеские и союзнические отношения с арабским и исламским миром. В силу того, что у нас около 15 процентов исламского населения, поэтому мы наблюдатели в Организации исламского сотрудничества. Понимаете, это тоже фактор. Мы должны иметь в виду и это, и другое обстоятельство.

У нас сложились определенные дружеские отношения с Ираном. Во-первых, в этой связи мы всегда выполняем все наши обязательства – то же самое происходит на российско-иранском треке. Мы поддерживаем Иран в борьбе за его законные интересы, в том числе в борьбе за его интересы по мирному атому. И мы всегда занимали эту позицию, принципиальная наша позиция в данном случае и в этом конфликте не поменялась.

Кто говорит, что мы должны были бы сделать больше: что – больше? Начинать какие-то боевые операции – так, что ли? У нас и так идут боевые операции с теми, которых мы считаем противниками тех идей, которые мы защищаем, и тех, кто создает угрозу для Российской Федерации. А это в основе своей, в принципе, одни и те же силы – что в Иране, что в российском случае – там где-то, подальше, в тылу, за спиной. Но это даже не те, кто на линии боевого соприкосновения находится.

Но у нас есть определенные обязательства, и мы защищаем право Ирана на мирный атом – и не на словах, а на деле. Что это значит? Мы, несмотря на всю сложность ситуации вокруг Ирана, построили атомный реактор в Иране, в Бушере. Мы заключили контракт на строительство еще двух атомных реакторов. И мы, несмотря на всю сложность ситуации, несмотря на опасность определенную, мы продолжаем эту работу. Мы не эвакуируем наш персонал оттуда.

Больше того, мы, в данном случае опираясь на известный уровень наших отношений с Израилем, на восстанавливающиеся отношения с Соединенными Штатами, мы и перед Израилем поставили этот вопрос, и перед Президентом Трампом поставили этот вопрос: о том, что мы выполняем свои функции в Иране, исходя из наших представлений о праве Ирана на мирный атом и исходя из того, что мы действуем абсолютно в рамках международных норм, и мы просим обеспечить безопасность нашего персонала.

Хочу сказать, что Премьер-министр Нетаньяху с этим согласился и Президент Трамп пообещал поддержать наше законное требование. Разве это не поддержка Ирана? По-моему, прямая поддержка. Кроме того, что мы заняли определенную позицию в Организации Объединенных Наций.

Та позиция, которую мы занимаем, в том числе в рамках ООН, я в этом глубоко убежден, она соответствует как интересам Ирана, так и интересам Государства Израиль.

Н.Котейш (как переведено): Наверное, достаточно говорить о геополитике. Буквально последний вопрос – и перейдем к экономике и другим вопросам, касающимся искусственного интеллекта.

В этом году форум совпадает с празднованием 80-летия Великой Победы во Второй мировой войне. Беспокоит ли Вас то, что мы скатываемся к Третьей мировой сейчас?

В.Путин: Беспокоит. Говорю без всякой иронии, без шуток.

Конечно, очень много конфликтного потенциала, он растет. И у нас под носом – нас это касается напрямую, конфликт, который мы переживаем на Украине, на этом направлении, то, что происходит на Ближнем Востоке. И конечно, нас очень беспокоит то, что происходит вокруг ядерных объектов Ирана, беспокоит то, к чему это может привести.

Это требует, безусловно, не только нашего внимательного отношения к происходящим событиям, но и к поиску развязок, к поиску решений, причем желательно мирными средствами по всем направлениям.

Говорю совершенно искренне. Ради этого в том числе мы здесь собрались.

В.Путин: Мой коллега из ЮАР сказал, что уже налажены поставки водки в Южно-Африканскую Республику. Вы знаете, ведь это очень правильный, серьезный шаг. Почему? Потому что если водки выпить, как у нас говорят, надо же закусить чем-то. Поэтому за этим наверняка последуют поставки мясной продукции или поставки зерна.

Мы, например, собираемся вместе с нашими друзьями из Бахрейна создать целый хаб по поставкам пшеницы из России. А хочу напомнить, Россия уверенно занимает первое место в мире по продажам пшеницы на мировом рынке, и в этом заинтересованы очень многие страны арабского мира. Вот в этом направлении шаг за шагом мы будем двигаться.

Что касается энергетики, то действительно у нас здесь много возможностей по этому направлению, включая атомную энергетику. В этой связи напомню, что компания «Росатом» является безусловным лидером в мире по развитию атомной энергетики и строит, по-моему, 22 блока в мире. Это самый большой показатель, значительно опережающий всех наших конкурентов и из Соединенных Штатов, и из Японии, и так далее.

Мы рассматриваем такую возможность по совместной работе и в других странах-партнерах, в том числе и в ЮАР. Здесь действительно много хороших и перспективных направлений. Я уже не говорю про углеводороды. Это само собой, разумеется.

Н.Котейш (как переведено): Безусловно. Больше водки поможет миру и приведет его в лучшее состояние.

В.Путин: Во всяком случае, будет веселее жить. Это уж точно.

Н.Котейш (как переведено): Вы знаете, очень интересный тон взят в вашем ответе. Я хочу последний вопрос Вам задать напрямую, прежде чем я дам возможность уважаемым коллегам тоже высказаться.

Итак, прямой вопрос: есть немало свидетельств и тех исследований, к которым испытываешь доверие, что эта война убивает российскую экономику, очень высока ключевая ставка и долг растет. Убивает ли эта война вашу экономику?

В.Путин: Во-первых, долг не растет, он у нас один из самых низких в мире. Первое.

Второе. Что касается «убийства» российской экономики. Как в свое время известный писатель говорил: «Слухи о моей смерти сильно преувеличены». В данном случае то же самое.

Главный показатель – это же рост ВВП, темпы роста ВВП. В позапрошлом году рост ВВП России составил 4,1 процента, в прошлом году – 4,3 процента. Общемировой рост, если мне память не изменяет, – 3,3 процента. То есть мы росли выше среднемирового темпа. Соединенные Штаты росли темпом 2,8 процента. А еврозона – вообще 0,9 процента. То есть очевидно, что Россия совершенно точно добивается хорошего темпа и прогресса. А если вычистить из этого все, что связано с углеводородами, то рост у нас будет еще значительнее. Какой? В позапрошлом году – 7,2 процента, а в прошлом – почти 5 [процентов], 4,9.

Но это не самое главное. Это приятно, но это не самое главное. А что важнее? Меняется структура российской экономики. Вот это самое главное. В структуре роста ВВП 43 с лишним процента – это не нефтегазовые отрасли и даже не оборонные. У нас значительная часть роста сосредоточена в основном промышленном секторе, даже не связанном напрямую с оборонкой. Я говорил это в своем выступлении.

Вы знаете, что нас не может не радовать? Я считаю, что это вообще ключевая вещь. Мы все время говорим об импортозамещении, и действительно выделяли солидные финансовые ресурсы на то, чтобы замещать те продукты, которые с нашего рынка ушли в силу санкций и ухода некоторых западных компаний. В настоящее время происходит очень позитивный момент, который заключается в том, что у нас появляется все больше и больше продуктов, основанных на собственных решениях, собственной платформе, связанной с развитием науки и высоких технологий. Объем этого продукта постоянно увеличивается, и это говорит об изменении структуры российской экономики. Это одна из наших ключевых целей и задач.

Промышленность растет еще большими темпами, чем ВВП страны. В прошлом году, по-моему, рост был где-то в районе 7 процентов – 7,2. Сейчас, в I квартале текущего года тоже уже, по-моему, 1,6–1,9. Рост продолжается.

Все это происходит на фоне достаточно низкой безработицы, она у нас на историческом минимуме находится – 2,3 процента.

Да, конечно, платой за такой резкий рост экономики, для нас это достаточно быстрые темпы, стала инфляция. Но Центральный банк и Правительство предпринимают необходимые усилиям, в том числе это касается ключевой ставки – высокой. Вы наверняка были свидетелем дискуссий, которые идут и в Правительстве, и между Правительством и Центральным банком. Да, конечно, простых решений здесь нет, но в целом нам удается справляться и с этой проблемой. Ведь, смотрите, все-таки уже однозначные цифры инфляции. Сколько она? 9,6 [процентов], по-моему? Эльвира Сахипзадовна [Набиуллина] кивнет мне головой. Где-то 9,6 [процентов], да? Некоторые говорят, что базовая инфляция – уже 5. Но сейчас не буду вдаваться в детали. Они здесь «грузили», «грузили» меня два дня, три дня назад, объясняя, что такое и откуда взялись эти 5 процентов. Но все-таки Банк России считает, что где-то по году мы выходим уже на 7–8. Я думаю, что это будет 7 процентов. Надеюсь на это. Это значит, что меры, которые предпринимаются финансовыми властями России дают положительный результат.

Есть вопросы, и их много, которые мы должны решать. Руководитель «Сбербанка» улыбается, головой кивает. А ему чего не улыбаться? У него маржа 5,7 процентов. А в западных основных финансовых институтах – 3,7 максимум, понимаете? Это же тоже результат.

Да, и в банковском секторе есть на что нужно обратить особое внимание. Но в целом у нас ситуация устойчивая, надежная. Рассчитываю на то, что так оно и будет оставаться.